ХОЛОДНО…
Холодно! Ох, как холодно! Морозный ветер обжигает лицо, леденит ноги под джинсами. Я спешу по заваленному снегом тротуару к проходной родного завода. Всё примерно так же, как двадцать лет назад, когда он ещё не был родным. Но тогда, в 1980-ом, было еще холоднее. Тогда к этому мною с детства не любимому ощущению холода примешивалось чувство тревоги за предстоящий разговор с В.М. Сажиным – директором завода, он пригласил меня для беседы по поводу моего предстоящего назначения на должность главного инженера. Сейчас трудно дословно вспомнить всю нашу беседу, однако смысл её сводился примерно к следующему:
– Я, – говорил он, – сам ещё не имею опыта работы, но мне все упорно рекомендуют взять тебя на должность главного инженера. Не знаю, что они в тебе нашли, у тебя тоже нет никакого опыта, и я бы тебя не взял, но вынужден сделать это из-за того, что завод находится в тяжёлом состоянии и ни один приличный человек не желает рисковать, связывая свою судьбу с этими развалинами.
Историческая справка: в 1980 году на ЭЗОИС работало около 350 человек в три смены, завод выпускал 40 тысяч кубометров железобетонных изделий в год для строительных объектов города Москвы – основная номенклатура подстанции, проходные и не проходные коллектора для городских коммуникаций, плиты дорожных покрытий, фундаментные блоки и панели внутренних стен для жилых домов. Стремление любой ценой выполнить план и, видимо, всё же неспособность управлять заводом наших с Сажиным предшественников, привели его на грань развала. То, что нам досталось, после чистоты и порядка, царившего у Ф.Я. Каменского на Опытном заводе НПО Мосстройпрогресс, казалось сущим адом. Окна цехов на зиму забиты фанерой, по всему заводу толстым слоем лежит цемент, оборудование постоянно ломается, в дни выдачи зарплаты народ пьянствует беспробудно. В тюрьме, я думаю, порядка было больше.
Холодно! Ох, как холодно! Но мне всего тридцать три года и я смело иду навстречу своей судьбе, я молод, честолюбив, всегда стремился к власти, и это мой может быть единственный шанс в жизни, который никак нельзя упускать. Дело не в том, какие дороги мы выбираем, а в том, что внутри нас заставляет нас выбирать эти дороги – примерно так написано у О. Генри. Одна жизнь закончилась и начиналась другая. Холод пронизывает насквозь, снег скрипит под ногами, и я иду навстречу судьбе. Будь, что будет.
Историческая справка: Распни Его! – вопила толпа. Распни Его! – орали во всю глотку те, кто ещё вчера с умилением слушал проповеди, искал истины и просил исцеления. Для них Он не был героем, они не приносили Его в жертву, они даже вряд ли сознавали в чём состоит Его вина – они жаждали зрелища. Какой же тяжёлый этот крест, пот льётся градом и застилает глаза, как жарко и как невыносимо жалко этих ослепших, не видящих света истины людей, ещё не знающих цены спасения… Ему всего тридцать три года и Он знает, что впереди у него подвиг Бессмертия.
Между морозным сегодня и холодным вчера лежит бездна времени, заполненная событиями моей жизни, жизни страны и всей планеты. Мне уже пятьдесят три года, но я всё той же дорогой ежедневно (правда, теперь, в основном, на машине) спешу к той же родной заводской проходной, что, как поётся в песне, в люди вывела меня. Все двадцать лет я решаю одну и ту же задачу - надо выжить. Раньше цена этого «выжить» заключалась в том, чтобы остановить разруху, надвигавшуюся на предприятие, потом, в годы интенсивных и хаотических времён так называемой перестройки и развала, это была борьба за сохранение предприятия и за его самостоятельность. Теперь я замахиваюсь на будущее и хочу только одного, придать нашему делу такую динамику развития, зарядить его такой энергией, которой хватило бы ещё на целый век. Та же задача – выжить, но вот только границу времени я отодвигаю за пределы моей возможной физической жизни.
Господи, ну почему же вновь и вновь память отбрасывает меня в тот морозный декабрьский день, когда я опять лечу, как угорелый, навстречу своей судьбе?